БАРОККО — стиль, зародившийся в конце XVI в. в Италии, в Европе был распространен до начала XVIII в., в Латинской Америке, отчасти в Северной Америки и Азии — в XVII—XVIII вв. Основополагающая черта — синтетичность. Искусство барокко отличается пышностью, взвихренностью, экзальтацией образов.
Барокко — это эпоха, великая своими грандиозными разрушениями и столь же грандиозными созиданиями, она осталась в истории переломным моментом развития мирового искусства. В то же время, художественный стиль Барокко навсегда вошел в жизнь людей таких стран как Италия, Испания или Австрия. Барокко стало стилем жизни целых народов и культур до такой степени, что, к примеру, Рим, несмотря на свое универсальное значение Вечного города, теперь всегда будет восприниматься барочно. Испанская литература или немецкая философия и музыка в нашем представлении, прежде всего, барочны.
Поэтому мы никогда не сможем установить, где начинается стиль Барокко и где он заканчивается. Возможно лишь определить основные принципы и закономерности формообразования, тенденции исторического развития. Во избежание неясности и противоречий толкования термина «барокко» лучше использовать не краткие, а более развернутые формулировки. Например: «художественный стиль итальянского Барокко XVII века» или «историко- региональный стиль немецкого барокко», «барочные тенденции в русской архитектуре конца XVII столетия», «черты барочного мышления в творчестве Рембрандта», «идеи Барокко в творчестве Ф. Борромини» «барочно-маньеристский стиль скульптуры в Польше XVII- XVIII вв.».
«Церковное» барокко
Его мотивы появились в декоре русских церквей еще в XVII веке, а затем развивались в светском строительстве и проектировании. Знаменитое нарышкинское барокко было красочным, ярким, сочным по цвету и живым в линиях и пластике. Наверное, можно назвать его оптимистичным. Связь нарышкинского барокко с народной традицией говорит о его общих корнях с «русским стилем».
В архитектуре и внутреннем убранстве русских церквей XVII века сказалась трогательная русская сентиментальность и то, что историки называют светским влиянием. Вместо куполов предпочтение отдается нарядным декоративным шишечкам или вазонам, вместо простых плоскостей или фигурных росписей — абстрактным орнаментам, розанам и «виноградьям». Характерным примером раннего московского барокко может служить знаменитая колокольня Меншиковой башни. Здесь и обилие декора — даже, что называется, «с перебором», — и золотые шишечки, и ярко-красный цвет самой постройки. Когда-то колокольня была последним писком моды, своего рода московским небоскребом, да еще и заморской диковиной в смысле строительной техники и облика.
Ранние барочные здания в России обязательно красили в красный или синий цвет, таким образом тоже выделяя среди других, не барочных построек. Внутри церквей, ранее скромных, отражавших религиозное мировоззрение, появились пышные, в основном резные иконостасы с витыми колоннами, изукрашенными цветочными орнаментами, розами, гирляндами. Иконостасы словно перешли в категорию зрелища рая и изобилия, составляя разительный контраст черным курным крестьянским избам. Уже в конце XVII века в церквах стали встречаться позолоченные рамы и резьба иконостасов, наличников, проемов и царских врат. «Пряничный» облик русского «церковного» барокко легко и естественно сочетался с современными ему строительными технологиями. Позднее в Петербурге церкви приобретают европейский облик.
«Дворцовое» барокко, или «дворцовый стиль»
В конце XVII века в боярском быту впервые происходит деление жилого пространства по функциям — на помещения, в которых спят, принимают гостей и т. д. До эпохи Петра I даже в Кремле не было, скажем, трапезных или приемных. При необходимости праздничные столы расставляли в Грановитой или Оружейной палате. Великие и невеликие князья могли принимать челобитчиков и заморских послов даже в опочивальнях, полулежа на перинах и подушках, укрывшись лисьими шкурами от холода. Деление дома на, как мы теперь говорим, функциональные зоны происходило по двум принципам: на господские помещения и помещения для прислуги; на женскую и мужскую половины. Жилые покои в боярских теремах строились во многом по правилам, общим с крестьянскими избами. Например, невысокие потолки и низкие дверные притолоки диктовались соображениями экономии тепла. Всюду — во дворцах, в боярских и дворянских домах, в крестьянских избах — сохранялась традиция встроенной мебели. Так что экономичный вариант организации интерьера, вновь вошедший в моду в конце XX века, известен был нашим предкам уже триста лет назад и широко применялся ими.
Впервые в начале XVIII века архитекторы начинают проектировать внутреннее оформление здания одновременно с внешним, то есть подчеркивают взаимосвязь внешнего и внутреннего облика, сообразуясь с понятиями удобства и красоты.
При Петре в России родился первый, наиболее скромный вариант национального барокко. Он был близок одновременно и к народному варианту стиля, и к североевропейскому (в частности, голландскому). Известна любовь Петра к немцам, а они отличались от французов и итальянцев как раз сдержанностью оформления быта. Домик Петра в Коломенском — по сути, деревянная изба с низкими потолками и небольшими дверными проемами. Связь с народными вариациями стиля проявилась в декоре и резьбе мебели, скажем в расписных вставках и украшении кровати. В росписях использовались популярные мотивы вазонов и незатейливых гирлянд.
Несравнимо фешенебельней и нарядней одна из более поздних резиденций Петра — дворец Монплезир в Петергофе. Дворец спроектирован и построен архитектором Браунштейном в голландском стиле. Стены украшены дубовыми панелями, живописными полотнами голландских и фламандских художников, лаковыми росписями. Комнаты, в духе времени, оформлены в стиле «шинуазри» — расписаны миниатюрами на китайскую тематику и покрыты лаком. Чисто барочным мотивом было сочетание черного лака с изысканной золоченой резьбой и ярко-красной отделкой панелей. В меблировке появляются так называемые кресла-бержер, мягкие и глубокие.
Елизаветинское барокко можно назвать высшей точкой проявления стиля в России. Словно яркое золотое солнце взошло над суровыми заснеженными полями и лесами нашей родины. Образ «рая золотого» воплотился в строительстве Екатерининского дворца в Царском Селе, названного в честь жены Петра императрицы Екатерины I. Для осуществления замысла был приглашен великий Растрелли. То была своего рода вершина «дворцового» стиля. В парадных залах количество позолоты достигло «критической массы» — архитектор добился уникального впечатления: реальная плоскость растворилась, исчезла в торжественном и замысловатом блеске отраженного света. Иными словами, свершилось окончательное уничтожение плоскости, декор сделался самоценным.
Позолота всегда была близка нашему национальному восприятию цвета. Строго говоря, столь любимый нашими предками золотой цвет был не цветом, а символом некого «запредельного», «райского» света. Именно свет, а не цвет виделся человеку в сияющем блеске позолоченных иконостасов, «золотых» иконных фонов и одежд Богородицы. И так же органично образ «рая золотого» был перенесен в дворцовые покои императрицы Елизаветы.
Пространство оживилось благодаря динамике линий — они стали теперь более извилистыми, причудливыми. Парадные залы, предназначенные для балов и «машкерадов», делались, впрочем, с очевидным пренебрежением к «особенностям национального климата». Слишком большие, в несколько сот квадратных метров, с высокими потолками и огромными окнами, они никогда не протапливались достаточно хорошо и вечно продувались безжалостными сквозняками. Внутреннее пространство парадного барочного зала было скорее декоративным, чем функциональным. Пребывание в нем не отличалось большим комфортом. Если вспомнить шутливые стихи графа А. Толстого, «веселая царица была Елисавет. Поет и веселится, порядка ж нет как нет!» Порядка и правда было не слишком много. Скажем, мебельного гарнитура в современном понимании не существовало, в одной комнате находились разные по происхождению и назначению предметы обстановки, разностильные столы и стулья. В наборах производили только мебель для сидения, куда входили канапе и несколько кресел. Кресла в эпоху елизаветинского барокко делали широкие, с сиденьями трапециевидной формы, очень подходящими для необъятных дамских парадных платьев с фижмами.
Искусство мебельного декора включало золочение по левкасу, рельефную резьбу, фанеровки, росписи с сюжетными композициями. В отделке мебели часто применяли также весьма изысканный прием инверсии — чередования светлых и темных деталей изображения и фона одного и того же рисунка.
Камерные жилые покои были меблированы значительно разнообразнее. Здесь появились принципиально новые, неведомые досель предметы: столики-геридоны (подставки для прелестных безделушек); столики-«бобики», получившие свое название благодаря столешнице в форме боба; столики для рукоделия; знаменитые и поныне ломберные столы, предназначенные для игры в карты. В моду уверенно входила лаковая мебель. Волнистые линии и гнутые ножки придавали предмету выразительность и одновременно оттенок некоторого легкомыслия. Оно было заложено в самом настроении эпохи, так любившей празднества, балы и фейерверки.
Так или иначе, реальное пространство превращалось усилиями декораторов в фантастические вымышленные сады и мифические парки, где нежились лукавые нимфы и богини. Если в эпоху великого отца Елизаветы Петровны в настенных росписях, обивочных тканях, гобеленах и шпалерах преобладали бессюжетные орнаментальные композиции, то теперь возникла мода на «поучительные и занимательные картинки из греческой али римской гиштории».
«Народное» барокко
С одной стороны, отнесем к этому явлению стихийно возникшее стремление к избыточности, проявившееся в обилии красочных росписей и разнообразной резьбы в крестьянских избах. Все объясняется достаточно просто: человеку нужен праздник в быту, каждый день. Этой потребности ежедневного праздника стиль барокко отвечает наиболее полно. Другой стороной «народного» барокко было наивное отражение в крестьянском и купеческом быту дворцовых проявлений высокого стиля.
